Меню

BIM и памятники архитектуры. Интервью с Наринэ Тютчевой

Проектирование без BIM

Настя Овсянникова

12.07.2018

Время чтения: 10 мин

Вторая часть исследования, посвященного применению BIM-технологий в работе с архитектурным наследием, — интервью с Наринэ Тютчевой, основателем и руководителем архитектурного бюро «Рождественка». Бюро специализируется на реставрации и приспособлении исторических зданий более двадцати лет. В 2017 году на территории музея архитектуры им. Щусева открылся флигель «Руина», который стал важной вехой для отечественной практики. Вместо полного обновления здание было законсервировано в руинированном состоянии, но при этом вернулось в жизнь города, превратившись в часть музейной экспозиции и одновременно — в пространство для экспонирования.

Софт Культура

Как вы относитесь к BIM-технологиям?

Наринэ Тютчева

Я вообще к любым технологиям отношусь хорошо. Но я по-прежнему считаю, что ни один компьютер не сможет решить вопросы, которые решает человек. Это лишь инструмент, которым человек владеет, а каждый инструмент затачивается под отдельную задачу.

Если говорить о новом строительстве, то BIM-технологии избавляют от ряда неприятностей именно организационного порядка, сокращают время, улучшают точность и качество: это скорее инструмент уточняющий, проверяющий и правильно комплектующий техническую документацию — технология может проверить человека, и чем она лучше, тем точнее показывает ошибки.

При работе с памятниками архитектуры все гораздо сложнее: если в новом строительстве мы имеем дело с воздухом, с пустотой, и в этой пустоте вольны создавать все с нуля, то в объектах культурного наследия необходимо разобраться в том, из чего состоит здание и в каком оно состоянии. Но самое главное, в памятниках архитектуры есть плохо измеряемая вещь — некая метафизика, эмоциональная составляющая, которую все хотят поймать. Ни одна трехмерная модель не может ее отобразить. При визуальном обследовании мы можем зарисовать что-то с трещинками, с изъянами, обратить внимание на какой-то скол, чтобы поймать то, что создает атмосферу подлинности времени и глубины памятника архитектуры.

Наши ощущения невозможно заменить машиной. Никакие, даже самые мощные трехмерные сканеры и технологии, не передадут ощущение — они игнорируют ряд вещей, которые видит только человек.

Например, нам довелось участвовать в международном исследовании дома Мельникова. Фонд Гетти, выделивший грант, хочет перевести все результаты исследования в BIM-модель, чтобы реставрация на следующем этапе проводилась в BIM, но здесь мы зашли в тупик. Я понимаю, в чем проблема, но пока не понимаю, как ее решить: компания, которая делала обмеры дома, использовала один из самых точных 3D-сканеров, но все равно при обработке этого облака точек исчезла масса очень важных нюансов. Здание, переведенное в изображение, из старого превратилась в новое.

С.К.

Расскажите, как шла работа с флигелем «Руина»?

Н.Т.

Вообще чудо, что такой проект состоялся, потому что по всей логике нашего законодательства и всех обстоятельств, которые нас окружали, проекту не суждено было случиться. Но к счастью, с «Руиной» все произошло так, как нам бы хотелось: мы хотели зафиксировать здание в том состоянии, в котором оно дошло до нашего времени.

С.К.

Как вы собирали информацию перед проектированием? Как происходили обмеры здания? Использовали ли вы лазерное сканирование?

Н.Т.

Обследование, которое проводится на объекте, состоит из нескольких этапов. Сначала мы ищем в архивах  проект, по которому здание построено, или другие документы, относящиеся к зданию, и из этого предварительно выносится какой-то диагноз. Затем проводится натурное техническое обследование, исследующее состояние несущих конструкций. Но на этом этапе, как правило, исследуемое здание находится в работающем режиме, поэтому обследование проводится по выбранным отдельным фрагментам, а не тотально. Поэтому выводы такого обследования, как правило, носят общий характер, а не конкретный. В «Руине» подобное обследование проводилось компанией «Креал» до того, как мы приступили к проекту. Мы же проводили только финальное обследование, натурное реставрационное

Когда начинаются реставрационные работы, происходит полноценное вскрытие элементов здания, и здесь появляются сюрпризы. Во-первых, состояние некоторых элементов объекта оказывается не таким, как указано в предыдущем техническом обследования, а во-вторых, даже если архивный проект существовал, то ни одно здание не построено по этому проекту полностью: где-то перенесены проемы, где-то возникли незафиксированные приспособления, обнаруживается масса всяких изменений, которые перенаправляют проект в иное русло. Так получилось и с «Руиной».

С.К.

Подходит ли технология BIM для работы с консервацией памятника архитектуры — или здесь нужен более традиционный подход?

Н.Т.

В случае с «Руиной» все было традиционно. С одной стороны, здание само по себе было совершенно законченным произведением. С другой стороны, оно было в остро аварийном состоянии, и мы сами удивляемся, как мы его смогли удержать, не уронив. Спасибо строителям, которые были очень внимательны, и моим сотрудникам, жившим на объекте в течение восьми месяцев. 

Почти все решения принимались прямо по месту: что на что заменять, как сочетать новое и старое, как и чем заложить проем. Это все было похоже на коллективное созидание, это был художественный акт. Здесь нам, конечно, помогла технология обследования, когда мы не выборочно делали зондажи, а отсняли все здание и очень подробно прописали про каждый кусок краски и каждый кирпич, что важно, что ценно, что заменить или убрать — и дальше по этим картам велась работа.

Я не представляю ни одну BIM-технологию, которая заменила бы этот процесс. BIM-технология сказала бы: здание необходимо снести и построить новое по обмерам. Но перед нами не стояла задача внедрить современные технологии в проектирование — стояла задача сохранить памятник.

  •  
  •  
  •  
  •  
  •  
С.К.

Можно ли рассматривать модель BIM именно как архив информации для дальнейшего прогнозирования изменений в памятнике архитектуры?

Н.Т.

Наверное, можно, но я бы ни за что не отказалась от тактильного изучения и эмоционального ощущения. Если мы хотим сохранять здание не только как оболочку, но и как информационный объект, тактильное и эмоциональное ни в коем случае нельзя исключать из рабочего процесса, каким бы отличным ни было инструментальное изучение.

Наследие в большинстве своем принадлежит доиндустриальному периоду. Сейчас индустриализация и роботизация наращивают обороты, и чем больше они их наращивают, тем больше человек с его возможностями отходит на второй план: между ним и действительностью становится все больше посредников. Это отдаление от действительности, уход в какую-то непонятную и неизвестную нишу, которую все пытаются осознать, страшит — пока мы не можем отчетливо понять свою профессиональную роль в будущем.

Но именно доиндустриальный отрезок времени как раз и утверждает, что человек жил на Земле. И может, чем больше будет развиваться роботизация, тем более ценными будут те артефакты, которые остались от человека прежнего.

И именно для хранения информации об этих объектах BIM-технологии могут быть очень полезны.

С.К.

Как вы считаете, сложность внедрения BIM, особенно заметная в проектах реставрации и реконструкции, возникает из-за отсутствия законодательных норм и технических стандартов, или существуют и другие причины?

Н.Т.

Дело исключительно в человеческом факторе. Вот, например, у нас в бюро сотрудники разного возраста — и мне важны и те, и другие, безусловно. С одной стороны, старшему поколению очень непросто учиться и переучиваться, но с другой стороны, они обладают такими знаниями, которые не заменит ни один BIM. И, наоборот — молодежь легко осваивает новые технологии, но у них не хватает опыта для внедрения этих технологий в проект. Сейчас мы выполняем первый наш проект в BIM. У нас это получается пока неуверенно, так как мы не изучали программу заранее, а сразу приступили к работе. Мы в процессе — посмотрим, что получится по результатам первого нашего проекта, выполненного в Revit.

Внедрение BIM — сложный процесс и с организационной точки зрения: нужны BIM-координаторы — отдельные специалисты, которых очень мало и которые хотят получать большую зарплату, и я их понимаю. Очень мало специалистов, которые грамотно работают, причем не просто грамотно, но и креативно. Когда-то с рапидографов мы перешли на компьютеры — я думаю, что со временем произойдет нечто похожее, и мы освоим эти технологии, деваться некуда.

С.К.

Есть ли сейчас технические регламенты для реставрационных проектов?

Н.Т.

Как таковых, зафиксированных законодательно, нет. Есть традиции профессиональные, есть учебники и пособия, Венецианская Хартия, наконец. Что касается регламентов, то они есть только в части необходимого состава проекта и в регламенте согласования документации.

С.К.

Как вообще нормируются проекты реставрации и реконструкции?

Н.Ю.

Они нормируются 73 и 135 федеральными законами и Градостроительным кодексом.

А вообще, я против жестокой регламентации всего и вся. Мне, кажется, это тоже признак какого-то вырождения человеческого, когда все подчиняется каким-то бесконечными инструкциями, когда отвергается доверие к экспертному мнению специалистов, когда отвергается возможность каких-то нестандартных решений. В этом случае все выхолащивается и превращается в механический подход, поэтому я была бы против каких-то жестких регламентов.

Но в то же время, чтобы профессиональное экспертное мнение было уважаемым, наверное, надо серьезно подумать и о подготовке соответствующих специалистов, поскольку сегодня их осталось не так много, к сожалению.

  •  
  •  
  •  
  •  
  •  
С.К.

В Англии и Италии внедрение BIM именно в реставрационные проекты происходит на уровне государства — что вы об этом думаете?

Н.Т.

Я не думаю, что подобное вмешательство государства в процесс и технологию реставрации будет реставрации не на пользу.

Каждый раз, встречаясь с уникальным объектом, необходимо искать уникальную же технологию его сохранения. Унификация в подходе к уникальному — это, по-моему, абсурд. Или коррупция.

С.К.

К чему стоит обращаться при работе с памятником?

Н.Т.

Прежде всего, к квалифицированным и опытным специалистам. Необходимо изучать лучшие примеры и подходы к философии и технологии сохранения. Ну и главное — наличие необходимого культурного уровня и образования, которые позволяют специалисту ответственно определять ценность, которую в объекте необходимо бережно сохранить и деликатно проявить.

Наш сайт использует файлы cookie. Продолжая использовать сайт, вы даёте согласие на работу с этими файлами.