«Полезно понимать, что архитектура всегда создаётся внутри ограничений, что это специфика профессии»

Александр Острогорский: Девелоперов все считают прагматиками, которых интересует только сегодняшний день. Но во время работы над курсом вы говорили, что занимаетесь будущим, что вас интересует утопия. Это просто такой способ замотивировать себя, такая игра? Или вы всерьез?

Василий Большаков: Наверное, правильнее говорить про мечты, про ожидания от будущего. Иногда они оказываются завышенными. Но мы должны пробовать предсказать направление развития города, предугадывать, как он будет работать. Вы правы, градостроители сегодня рефлексируют не так глубоко. Часто они не осознают, как реализовать мечты, которые заложили в проект. Или как реализовать проект, в который заложены большие мечты. В «Бруснике» такой исход невозможен. Мы занимаемся девелопментом, инвестируем в развитие территории и обязаны довести проект до конца. 

Александр: Чтобы не наступило разочарования или чтобы гарантировано реализовать проект, мечты, видимо, должны быть очень скромными.

Василий: Мы в компании всегда размышляем с точки зрения человека, примеряем, как он будет себя чувствовать в том, что мы построим, и как пользоваться. Поэтому все решения на всех пространственных уровнях — от градостроительного до интерьерного — они про человека. Недавно, перечитывая «Пространство, время, архитектура» Зигфрида Гидеона, книгу,  написанную в 1940-х, я на первых же страницах встретил перечисление четырех вызовов, на которые градостроители вынуждены искать ответ: пространство должно быть сомасштабно человеку; человек должен чувствовать связь с ландшафтом; город должен быть безопасным;  пространство должно учитывать интересы отдельной личности. Удивительно актуально звучит и в 2024-м. Мы добавляем к этому еще один вызов —  пространство должно давать человеку возможность самореализоваться. Во времена Гидеона речь шла об индустриальном городе, в котором жизнь была заключена в рамку «работа-жильё». Сегодня человек должен иметь возможность осваивать и использовать пространство гораздо гибче. 

Александр: Сейчас, когда «Брусника» расширяется, в вашу команду должно приходить много новых, молодых архитекторов. С какими мечтами? Или в наше время уже все расчетливыы и рациональны?

Василий: Архитектурная команда «Брусники» довольно молодая, средний возраст — 28-30. Новое поколение отличается более критическим отношением к профессии. Соучаствующее проектирование, 15-минутный город — rогда я учился, мы такие идеи воспринимали романтически. Пытались их в каждый проект внедрить, не думая, как это может работать в реальных условиях. Сегодня у молодых коллег более трезвый взгляд на такие вещи и их применимость в российских условиях, правовых и экономических. Они понимают, что стремиться к этим целям нужно, но надо использовать другие методы. Потому что если ты задал слишком высокую планку в концепции и реализовать задуманное в реальности невозможно, то с проектом может произойти всё, включая остановку стройки или останется объект-руина, как котлован у Платонова. Молодые люди не хотят остаться на котловане.

Александр: В вашей творческой биографии были такие котлованы?

Василий: Конечно, они случались, когда в начале карьеры я не очень хорошо понимал, как идеи доходят до реализации. Теперь у меня больше опыта, но я живу с постоянным ощущением, что чего-то не знаю. Постигать новое — это одновременно и наслаждение, и ужас. Ты понимаешь, что если бы знал это раньше, то избежал бы ошибок. 

Александр: Чего именно вам не хватало в образовании? Что нужно знать хорошему градостроителю?

Василий: Архитектор должен иметь представление о вопросах, связанных с экономикой, правом, историей, социологией… В принципе представлять себе, как человеческие сообщества существуют в пространстве. Только так можно видеть контекст, систему факторов, которые влияют на проект. Полезно понимать, что архитектура всегда создаётся внутри ограничений, что это специфика профессии. 

Александр: Наверное, у архитектора, работающего в «Бруснике», нет проблем с получением таких знаний. Но ведь многие вещи все равно решаются не архитекторами, начиная с выбора участка. 

Василий: Да, но это не повод сделать плохой проект. Вот Испанская лестница в Риме — был обрыв, не участок, а вообще какая-то ерунда. А архитектор сделал шедевр, решив сразу несколько задач. Конечно, если любую задачу решать в лоб, то последствия всегда будут не очень красивыми. Сегодня у «Брусники» есть авторитет, определенное влияние. У нас есть имидж компании, которая делает хорошие проекты, и администрации идут нам навстречу, нас приглашают к разговору о развитии. «Брусника» — это всегда про контекст и про комплексный подход к пространству, на своем земельном участке мы пытаемся создать ценность для окружения. И мы готовы работать с любым участком и любой ситуацией, потому что знаем, что всегда можем сделать лучше, у нас есть технологии для этого. 

Александр: Кроме технологий, есть у «Брусники» что-то вроде характера, стиля, вкуса? Чем сибирский девелопмент отличается от девелопмента из других регионов? 

Василий: Во-первых, «Брусника» — федеральный девелопер, выросший в урало-сибирском регионе, если уж на то пошло. Во-вторых, я бы сказал, что это вопрос честности. Характер уральцев и сибиряков — прямолинейный. Если мы создаем какую-то ценность, то мы прямо говорим о ней, а не маскируем маркетингом. И нашему маркетингу так тоже проще работать. И о проблемах мы тоже говорим честно, внимательно следим за обратной связью, учимся на своих ошибках. 

Александр: Что такое честно или нечестно в девелопменте — можете привести пример? 

Василий: Например, у меня есть ощущение, что квартира со свободной планировкой — это не всегда честно. Подается это под таким соусом: у собственника будет возможность все сделать по-своему. Но если мы посмотрим на историю, то архитектор всегда так или иначе создавал пространство для человека и организовывал его, в меру своего понимания. А не заставлял его тратить на это свои деньги и время. Честно — сделать правильную, хорошую планировку, которую человек выберет и купит. 

Александр: А как выглядит честность в градостроительном масштабе? 

Василий: Здесь можно вспомнить про заборы. В профессиональной среде принято заборы не любить. Но поговорив с жителями, мы поймем, что это важный элемент. Он отвечает на потребность человека в безопасности, в разграничении пространства. Градостроитель должен честно относиться к забору: сделать его правильно, красиво, функционально. Чтобы люди ими пользовались, а не хотели поставить лишние заборы еще где-то. Или другой вопрос: мы всё время говорим, что люди должны воспринимать пространство как своё, нести за него ответственность. Но честно было бы также сказать, что когда на одном земельном участке 500 квартир, эта концепция не работает. Мы с этим не заигрываем. Главное, что мы стараемся создавать такие градостроительные структуры, которые через какое-то время могут трансформироваться и создать людям другие возможности.

Александр: Это и есть роль девелопера в городе — формировать будущее?

Василий: У меня есть любимый образ — санитары леса. Мы с вами знаем, что в период индустриализации было построено много городов и районов. Быстрый рост иногда делал города уродливыми, потому что это было скачкообразное, а не эволюционное развитие. Как подростки, которые выросли, но кости не до конца окрепли. Но сегодня города уже не строятся с нуля, они развиваются внутри сложившейся застройки. И наша задача — улучшать их, делать взрослыми, делать уверенными, коренастыми. Если мы видим какие-либо лакуны, достраивать систему. Я думаю, что как градостроители внутри девелопера мы занимаемся тем, что не строим, а скорее восстанавливаем город.  

Александр: Даже если это проект за пределами города?

Василий: У «Брусники» есть и такие проекты. Но в них мы ищем возможность реализовать те же ценности. Не мимикрировать под городское пространство, не делать вид, что какие-то дальние районы будут как центр города. Всегда будет центр и всегда будет периферия, будет разная насыщенность и плотность функций. Но и здесь мы должны искать возможность реализовать наши мечты.

Александр: Теперь я лучше понимаю, что эта утопия, эти мечты — у них есть вполне определенные границы, границы уже существующего города. Что мы тогда предложим слушателям нашего курса? 

Василий: Восстанавливать городскую структуру, делать пространство лучше. Я вспоминаю «Доктора Живаго» — когда Юрий Живаго уехал от революции, от Гражданской войны на Урал. Как он был счастлив, что мог сделать огород, восстановить дом, восстановить быт. Это, действительно, счастье — организация и улучшение пространства. И это очень важно делать сегодня, когда у нас есть инструментарий. Да, в истории — в Средние века, в Ренессансе, в индустриальную эпоху — человечество часто обращалось к утопиям, к идеальным городам. Сегодня мы тоже можем задать большой философский вопрос: к чему мы стремимся? Но нужны ли нам какие-то воздушные замки, если за 600 лет мы так и не освоили до конца страну, это огромное пространство. Давайте поживем в нормальных условиях, когда каждый может с удовольствием жить в своем городе, а не стремиться куда-то в столицы. Давайте, наконец, пройдем этот этап.