«Изображения к проекту не претендуют на сходство с действительностью»

Пытались ли вы специально сформулировать собственное отношение к архитектурной графике? Можно ли сказать, что у вас есть любимые приёмы или узнаваемый почерк?

Общим критерием, объединяющим наши взгляды, всегда было состояние графического и сюжетного естества. При этом речь не о степени реалистичности изображения, а скорее о его интонации. 

Равномерный мягкий свет — отправная точка в построении графического нарратива. Само собой, он задаёт определённую стилистику, которая всегда для нас была притягательна и отсылала бы, например, к чудесным фильмам Роя Андерссона. Его кадры — всегда выстроенные декорации, а не натура, равно как и изображения к проекту — это отдельный способ его существования, не претендующий на стопроцентное сходство с жизнью. 

Текстуры и цвета мы обычно выбираем неконтрастные, чтобы, например, кирпич или краска принадлежали изображаемой архитектуре, а не картинке. Мы нарочито избегаем графической гиперболы в процессе, чтобы до последнего отслеживать качество проекта. Этому принципу мы следуем, даже когда ясно осознаём, что проект бумажный. Элементами стаффажа мы всегда пытаемся либо сымитировать контекст, либо создать буквальные отсылки к нему: вырезаем с фото характерные детали, если они попадают в нужный ракурс, или по воспоминаниям и ощущениям ищем что-то убедительное, что так или иначе вызовет ассоциации с местом, но не обязательно похожее на правду.

Например, на заглавном изображении к Гришиному диплому — кампусу в Череповце — на противоположном берегу показан участок этого кампуса вдоль воды, а не реальный вид на противоположный берег. То есть это фрагмент контекста, который предлагается частично снести проектом, но его характер хорошо даёт понять окружение, и не без размышлений о настоящем и будущем города.

Такой подход вы выработали осознанно или скорее как производственную необходимость?

Сегодня этот подход осознанный, но его корни — в чисто технической производственной необходимости: когда мы начинали (и даже только учились) делать свои проекты, возможности работать на мощном компьютере просто не было, как и возможности сделать эффектный реалистичный рендер.

Молодые бюро часто очень трепетно относятся к подаче, но со временем либо уделяют ей меньше внимания, либо переходят от концептуальных изображений к реалистичным. Справедливо ли это для вашей команды? 

Для нас вдохновляющим примером стало английское бюро Bardakhanova Champkins, которое некоторое время базировалось в Москве и где Грише довелось поработать. Бюро сохраняло собственный почерк даже на больших сложных проектах с госзаказчиком. В этом есть какой-то романтический момент: возможно, именно картинкой твой проект и закончится, как это часто бывает, например, с архитектурными конкурсами. 

Поэтому мы стараемся уделять отдельное внимание графике, хотя и не стремимся сделать её особенно заметной и отличающей нас от других, — главным критерием успеха остаётся верность нашему внутреннему ощущению. Например, сейчас мы заняты проектом, который почти сразу уходит в стройку и не ставит задачи сформировать выразительный графический ряд, поэтому мы сосредоточили всё внимание на чертежах. Не для того, чтобы впечатлить строителей искусной подачей — они, конечно, её не оценят, — а для себя: это повод, во-первых, досконально осмыслить проект, во-вторых, просто свериться самим с собой. Цитируя Тони Фреттона: "Sometimes you make drawings to tell yourself the project is going okay".

Графика неизбежно становится частью рабочей рутины, но никогда не скатывается в дежурное производство материалов к проекту, а скорее наоборот — помогает поддерживать его статус как художественного произведения.

Кто-то любит «сюжетные» подачи, на которых жизнь бьёт ключом: там обязательно есть какие-то герои и разворачивается какая-то история. На ваших иллюстрациях не то что бы ничего не происходит, но они выразительны скорее за счет своей статичности — часто они тихие и монументальные, со сдержанными и торжественными сценами. В цеху такие коллажи любят, но удаётся ли с их помощью убедить заказчика?

По нашему опыту, заказчики с одинаковой осторожностью реагируют и на реалистичные рендеры, и на более условные изображения. Если у заказчика есть бэкграунд, позволяющий оценить картинку с точки зрения подачи, то он это сделает. Но сквозь любую графику он будет считывать в первую очередь то, на что ему придётся потратить свои деньги. 

В случае же с конкурсами в течение всего процесса ты находишься наедине с самим собой и своими взглядами. На итоговое рассмотрение выносится результат, получившийся без влияния заказчика или каких-то других акторов.

Поэтому делать что-то противоречащее себе нам в любом случае кажется странным. 

Иногда, стремясь объяснить публике свои идеи, архитекторы сосредотачиваются на создании максимально зрелищных образов и жертвуют материальными составляющими проекта в пользу визуальных. Как этого избежать?

Нам принципиально важно, чтобы картинка не становилась ширмой недоосмысленного проекта. Мы скорее выпустим недоделанное изображение и компенсируем эту сырость качеством того, что за ним стоит. 

Такой скептический взгляд сформирован профессиональной насмотренностью и преподавательским опытом: за какой угодно графикой — от ручной до турборендера — неизбежно видишь суть проекта. Очень легко очароваться собственным изображением, описывающим проект, к которому на самом деле имеется много вопросов. Это симптоматично и для студентов, и для опытных архитекторов: кажется, что в 2023 году уже не только все умеют делать красивые картинки, но и новая действительность обязывает нас соблюдать профессиональную этику, то есть откровенно говорить об отношениях своей практики с контекстом и влекомых за этим последствиях. Любое рутинное действие подобно составлению контракта, в котором архитектор правдиво декларирует форму таких отношений. Поэтому совсем не хочется завиральным изображением пускать пыль в глаза смотрящего. 

«Торжественная сдержанность» наших проектов из предыдущего вопроса — как раз про эстетику бесстрастности. Она наполняет жизнью статичные изображения, не привнося в них показной эмоциональности, свойственной коммерческим визуализациям. Может быть, мы используем этот приём не совсем осознанно, но так или иначе — это попытка нейтрализовать восприятие.

Может быть у вас уже выработался какой-то конвейер по производству графических материалов? Если нет, приходилось ли задуматься об этом, чтобы (возможно вынужденно) оптимизировать работу?

Кажется, у слова «конвейер» в архитектурной практике негативные коннотации. Наверное, если ты утопаешь в заказах и не успеваешь осмыслить и индивидуализировать графику, то набор каких-то работающих приёмов формируется сам собой.

Нам хочется понимать конвейер несколько шире, чем механизм, помогающий быстро производить изображения. Можно ограничить себя набором конкретных приёмов, чуть ли не до особой цветовой палитры, как это сделало бюро Fala. И это не поверхностный подход: насколько мы знаем, бюро рассматривает свою практику как один цельный проект, одна из частей которого — иллюстрации к совершенно разным объектам. При всей своей очевидной характерности, их изображения совершенно органичны для контекста и географии, в котором существует и работает бюро. Другой пример — швейцарский архитектор Петер Меркли: каждый его эскиз — последовательная эволюция в рамках его собственной системы, сфокусированной на исследовании тектоники и пропорций.

Мы тоже рассматриваем нашу практику протяжённо, но не настолько последовательно. Нас скорее интригует тот момент в будущем, когда мы выложим в ряд сотню очень разных своих изображений и обнаружим там какие-то связи, противоречия, парадоксы и связанные с ними истории. Каждое изображение несёт в себе следы контекста — сейчас мы особенно остро ощущаем, что он постоянно меняется, и эта нестабильность будет каждый раз оставлять отпечаток на графике.