Чем заполнить пробелы в городе

В Лондоне начала второй мировой многие ограждения на частных площадях демонтировали (неизвестно, переплавили ли их буквально в оружие), открыв туда доступ всем желающим. Большая часть тех скверов и парков сейчас тоже общедоступна, но ограды всё равно восстановили. 

Этот эпизод лёг в основу инсталляции художницы, архитектора и городской активистки Каталины Поллак Уилльямсон. Одно из пространств — Malet Street Gardens — оказалось исключением из правила: там из каменного основания до сих пор торчат металлические обрубки спиленного забора. Когда пешеходы проходили мимо, их скорость считывали датчики движения, и инсталляция издавала соответствующий звон, знакомый всем, кто по дороге из детского сада не упускал возможность провести палкой по металлической ограде.

Но это вовсе не легкомысленная работа — не возводя никаких физических объектов и вообще не производя ничего визуального, она остроумно воссоздаёт образ когда-то осязаемого предмета, но ещё напоминает: неизменное назначение забора — разграничивать общую и частную собственность.

В простом и компактном амфитеатре бюро Salottobuono умещает примерно 90 человек: зрители, лекторы, герои интервью и участники дискуссий об архитектуре. Последние теснятся в самом нижнем ряду. Сам симметричный павильон торжественно стоит на просторной поляне перед главным входом в музей.

Ещё одно хулиганство этой команды с похожим пластическим напряжением: купол напротив собора Санта-Мария-де-ла-Редонда — негатив формы его портала, сшитый из серебристой ткани, которой укрывают строительные материалы. Он начинается на высоте чуть выше человеческого роста и состоит в интересных отношениях с гравитацией: вверх его тянет воздушный шар, вниз — тросы, привязанные к парковочным боллардам. На их фоне на ехидной схеме нарисованы руины колонн — шутка на тему «повседневность против монументальности» и одновременно интересный тектонический сюжет.

Этот проект тоже не воспринимает себя чересчур всерьёз и не навязывает ожиданий. Дело не только в розовой краске: рассуждая о возможных судьбах павильона, авторы пишут, что внешние стены конечно можно использовать под выставки, но признают, что с таким же успехом их можно обклеить рекламой, вандализировать или снести. Надеются, что удастся их переработать, только не в прямом смысле «разобрать», а найти для объекта новый сценарий, выходящий за рамки двухнедельного фестиваля, для которого он сооружён. 

Получается, эта непредсказуемость должна сделать проект чем-то, что пригодится городу, а не архитектору, и потому он максимально открыт для интерпретации — дьявольски убедительный предлог, чтобы пополнить портфолио эффектной скульптурой, не обязывая себя конкретной функцией. На гугл-панораме 2021 года павильона уже нет.

Избыточную роскошь кинотеатров золотого века Assemble воссоздавали из дешёвых или б/у материалов: в фойе стоит типовая школьная мебель из ЛДСП, зрительные места сделаны из строительных лесов, сияющий занавес сшит вручную из кровельной изоляции. Вместе с архитекторами экспериментировали с конструкциями и собирали объект прямо на месте больше сотни волонтёров.

Такой кинотеатр — из подручных средств, в неприметном дворе рядом с домом — альтернатива огромным развлекательным центрам на окраинах. Ещё авторы пишут: "Separated from the busiest single-lane road in Europe by a curtain, it allowed for both collective escapism and created a public spectacle on the street for passers-by. At the end of the film the curtain rose, pushing the audience from the imaginative world of the film to the everyday theatre of the street".

На одной из центральных площадей города студия SpY на несколько дней застелила жёсткое мощение 70-метровым кругом газона. Тяжеловесная площадь стала непринуждённее: пригласив туристов и горожан отдохнуть на ковре, она дала им повод задержаться здесь для чего-то, кроме рутинного осмотра достопримечательности.

Причём газон занимал не какой-нибудь скромный угол, а почти всю площадь целиком: круг отцентрован по осям плазы, люди беседуют друг с другом на траве, и почти никто не фотографируется со статуей короля, прозябающей в центре плана за горделивым забором. 

В 2017 году школа МАРШ вместе с InLiberty организовала воркшоп «Новые памятники для новой истории». За четыре дня участникам нужно было спроектировать памятники, посвященные одному дню из цикла «Семь дат» — рассказа о событиях недавней истории, в которых российское общество отстаивало свои свободы. 

Один из проектов предлагал выложить фрагмент мощения Красной площади у жилого дома на Большой Полянке, где накануне 25 августа 1968 года будущие участники демонстрации обсуждали необходимость протеста против ввода войск в ЧССР. Почему именно там — объясняет архитектор и художник Александр Бродский, курировавший команду:

«Поставить памятник свободе значит ограничивать её. Наши первоначальные идеи о создании знака памяти об этих людях упускали самое главное — тот дух, что они несли в себе. Любой материальный объект, появившийся на Красной площади, становился бы частью государственной пропаганды и, следовательно, становился бы знаком согласия с порядком, установившимся в стране. Это противоречило самой сути события. Нематериальная память виделась нам в создании ритуала, который будет подобен в своей идее структуре акции 1968 года. Но сохранение памяти требует материальности, потому нам нужен был пространственный якорь.

Таким местом стала небольшая площадка возле дома на улице Большая Полянка, 11/14, где находилась квартира известного правозащитника, журналиста Александра Гинзбурга. Именно в этой квартире участники накануне демонстрации обсудили детали, определили, что она состоится „на Красной площади, в воскресенье, в полдень, лицом к историческому музею“, и решили выйти на акцию».

Подробнее почитать об этом и других проектах с воркшопа можно здесь.

SET Architects, рассуждая об индивидуальном переживании общественного пространства, придумали павильон-«телескоп». Он стоит посреди ничего — в почти полностью транзитном месте: на узком тротуаре у перекрёстка между дорогой и парковкой. Проходящим через него горожанам предписано остановиться, чтобы посмотреть на кадрированное им небо.

Assemble в команде с местным скейтерами спроектировали девять композиций из стали и камней. Булыжники выбирали прямо на берегу, металлические трубы и листы произведены на местном заводе. Городская ткань для этого спорта — набор плоскостей, углов, граней и текстур, а такие места — не только для катания, но и для встреч. Поэтому здесь появилось несколько уместно «невзрачных» скульптур, а не многодельная бетонная рампа сложной формы.

Кстати у Триеннале, в рамках которой сделан этот проект, в том году была очень интересная тема.

Павильон спроектирован студентами-архитекторами ETH — технического университета Цюриха: 10 месяцев они разрабатывали концепцию под руководством Тома Эмерсона. Все узлы почти полностью деревянной конструкции задуманы максимально простыми — возводили объект студенты тоже сами: группой из 32 человек, плюс волонтёры.

Объект устроен как фрагмент города: здесь есть башня, бар, набережная. Сердце павильона — амфитеатр с экраном, отражённом в отделяющей его от зрителей воде.

Студия HAS обращается к легендам китайской народности хакка о священном дереве баньян — символе процветания и долголетия. Жители древних поселений сажали его во внутреннем дворе своих домов, где работали с шёлком. Это лёгкий навес из 5000 похожих на нити трубок, под которыми можно укрыться как под кронами дерева, использовать его как сцену или место для медитаций. Каркас светится ночью, а днём смягчает строгий бетонный двор, завязывая бережный диалог с традиционной архитектурой: эта деревня находится в современном районе Шэньчжэня, сегодня она частично восстановлена и работает как музей, но появилась здесь больше 300 лет назад.

Эти круги придумали не дизайнеры, а работники парка, когда захотели напомнить посетителям о социальной дистанции. Чтобы нарисовать 30 кругов диаметром 2,5 метра, потребовалось несколько банок краски по 99 центов, 2 пары рук и 4 часа.